В первые десять лет работы ростовского торгового дома "Риф", занимающегося перевалкой и отгрузкой зерна на экспорт, о нем мало что было известно даже в профессиональных кругах. Пока в 2013/14 году компания неожиданно не вошла в тройку крупнейших экспортеров, хотя до этого не входила даже в двадцатку. Уже через сезон она сравнялась с лидером зернового экспорта - глобальным трейдером Glencore, а в следующем сезоне (2015/16) стала безусловным лидером, оставив его далеко позади и экспортировав 4,5 млн тонн зерна.

Тем не менее, бенефициар "Рифа", ростовский бизнесмен Петр Ходыкин, до недавнего времени оставался загадочной фигурой. Он не появлялся на публике и почти не общался со СМИ, поэтому коллеги, конкуренты и журналисты даже не знали, как выглядит владелец крупнейшей экспортной компании.

Наконец Ходыкин согласился дать свое первое подробное интервью. Он встретился с корреспондентами "Агроинвестора" в одном из ресторанов Сочи и за два с половиной часа рассказал, как заработал свои первые деньги, о методах управления компанией, отношениях с трейдерами и конкурентами, а также о том, почему не стоит пить водку с производителями зерна.

- Есть ли какое-нибудь рациональное объяснение тому, как "Риф" вырос до таких размеров, что заставил нас с вами встретиться и поговорить?

- Это скорее эмоциональная вещь. Думаю, я нашел себя в трейдинге. Мне нравится торговать, мне нравится добиваться результатов - не только в плане объемов, но и в плане прибыльности и всего остального. Объем - это не самоцель.

- Из чего вырос "Риф"?

- Я уже устал рассказывать одну и ту же историю - в каждом банке меня об этом спрашивают. И первый вопрос каждого иностранца, наверное, о ваших связях в Кремле, не так ли? Или еще какие-нибудь странности в компании.

- Расскажите и нам.

- Раньше я верил, что есть команды, которые растут сами по себе, но потом жизнь опровергла эти мои представления. А наша история проста, потому что есть бизнесмены разных направлений: есть авантюристы, аферисты, а есть бизнесмены. Бизнесменов очень мало, очень мало. В основном все крупные предприятия основаны на какой-то авантюре или афере. Когда компания развивается очень быстро и стремительно, ей нужно как-то привлекать средства. И я всегда говорил, что самый плохой заемщик - это тот, у кого все документы в порядке.

- Почему?

- Потому что он уже заранее знает требования банка, подготовил красивые документы для получения кредита. А когда я прихожу в банк, банк не дает мне кредит. Потому что спрашивает, как я страхую риски, какие у меня бизнес-планы на следующий год, на пятнадцать лет вперед. Как вы можете это предсказать, не понимая всей окружающей ситуации, которая будет сегодня, завтра, послезавтра?

IPO - это азартная игра

- Составляете ли вы отчетность по МСФО или только по РСБУ?

- Мы также работаем по МСФО. Когда-то у меня были мысли о проведении IPO, и подготовка к этому идет постоянно. Потому что если вы смотрите на что-то в долгосрочной перспективе, вам нужно идти к этому не один день. Для этого должна быть какая-то платформа. Если у вас ее нет, вы не сможете выйти на биржу; вам придется делать это еще два года.

- При каких условиях вы могли бы заинтересоваться IPO? Почему вы заинтересованы в этом?

- В хорошем смысле IPO - это плавный и красивый выход из бизнеса. Идея заключается в том, чтобы получить качетсво и плавно подготовиться к выходу. Это азартная игра, красиво упакованная для замены банковских кредитов, для привлечения финансирования. Но на самом деле и в итоге все сводится к бегству. И при этом убежать, прихватив с собой чемодан, и управлять той же огромной холдинговой компанией, получая за это деньги.

- Первым в нашем сельскохозяйственном секторе стало IPO компании "Разгуляй", на котором компания заработала 144 миллиона долларов.

- Мы, бизнесмены, все азартные игроки. Когда у вас есть деньги, вы можете положить их под подушку. Человек с улицы так и сделает, но бизнесмен не знает, как это сделать. Он получил наличные деньги и думает, что если у него получилось, то он должен вложить их в акции, в другое предприятие. И вот тут-то его может ждать конец. Он вложил 100 миллионов долларов из первой компании [во вторую компанию], взял кредиты еще на 200 миллионов долларов, но дело не пошло, и он начинает тянуть деньги из первой [компании]. Девяносто процентов бизнесменов считают, что они уникальны и умны. И самое обидное, что они тратят все силы до последней минуты, чтобы спасти свое предприятие. В результате они подводят своих партнеров, друзей, детей, жен - всех. Я даже не говорю о банках.

- Но вы тоже получаете похвалу. Есть ли "красная черта", которую вы никогда не пересечете?

- Я беру только целевые кредиты и использую их только по назначению: на товарооборот, на строительство или расширение терминала, на покупку вагонов. Если, например, я куплю на кредитные деньги сто вагонов, а они мне ничего не принесут, то я просто не буду развивать его [это направление] дальше. Я субсидирую его из торгового пасса, но дальше не развиваю, не иду дальше.

О фермерах, торговцах и прибыли

- Хотели бы вы купить или арендовать сельскохозяйственные земли для диверсификации, хеджирования рисков?

- Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, должна быть специализация. И вы должны делать свою работу очень хорошо. Очень опасно и недальновидно делать все понемногу. Многие "колхозники" сейчас занимаются экспортом. Конечно, они забирают мою долю: раньше они продавали [зерно] мне или таким, как я, а сегодня продают сами. Но на этом рынке полно мошенников, поэтому они платят больше за инфраструктуру, за перевалку, за растаможку, за доставку. И они всегда рискуют быть обманутыми в своих контрактах. Они будут выполнять их только тогда, когда цена будет расти. А если она упадет, никто не будет его выполнять. И они ничего с этим не сделают и рухнут. На рынке бытует мнение, что мы, трейдеры, - спекулянты. Но, не хвастаясь, я первым в России ввел открытую цену на зерно. Все знают, сколько на самом деле торгуется зерно. Еще 5-10 лет назад все компании покупали с закрытой прессой, никто ничего не понимал, они отжимали урожай у "колхозников".

- Всегда было достаточно зайти на сайт чикагской биржи CBOT, чтобы узнать цену. Это был ориентир, потому что зерно - биржевой товар.

- Нет никакой корреляции. Чикаго может подорожать, а наша цена может упасть. И наоборот. В Чикаго цена падает, а у нас растет.

- Только в момент. Это обмен.

- Но этот момент может затянуться на месяц. Если вы производитель, что вам дает цена в Чикаго, зачем она вам нужна? В это время, возможно, доллар падает. Допустим, вы производитель зерна - "колхозник", фермер, крупный холдинг. Допустим, у вас себестоимость производства 4000 рублей за тонну. Сегодня вам платят 8000 рублей за тонну. Вроде бы у вас 100% [прибыли], но вам этого мало, хотя на самом деле 100% - это хорошо. Но вы не продаете, потому что цена в Чикаго растет. И вы ждете, пока вам предложат 10 000 руб/т. Приходит 10 000 руб/т - вы ждете 11 000 руб/т. Это бесконечно. Фермеры всегда готовы продать, но выше рынка - на 300 или 500 руб/т.

- Это иррационально.

- Естественно. Потому что люди, которые занимаются производством, должны заниматься производством. Кто занимается логистикой, пусть занимается логистикой. Они зарабатывают свою маржу, иногда даже больше, чем трейдеры, хотя объем у них меньше. Но и ответственность выше, потому что на каждой машине может быть недовес, на каждой машине есть риск качества. Не всегда можно договориться с фермером, чтобы переложить эти расходы на него.

- Их можно разделить.

- "Содбастеры" так не поступают. Они сейчас настолько избалованы, что вы даже представить себе не можете. Субсидии на все, дотации, кредиты. Им деньги не нужны! Раньше отвез зерно на элеватор - элеватор его обманывает по качеству, по весу, плюс транспортные расходы. А сейчас они [сельхозпроизводители] могут весь урожай не на улице, как в дедовские времена, а в хранилищах разместить. Они просто ставят ангар на 10 000 тонн прямо в поле, им даже не надо никуда его везти.

- А обрабатывать зерно, хранить его? Это тоже затраты.

- Да ладно, кто подрабатывает.

-Если, например, урожай собран во время дождя, его необходимо высушить.

- На юге, например, пшеница никогда не бывает влажной. А вот кукуруза иногда бывает. Но тогда аграрии просто строят сушилку перед ангаром.

- То есть все достаточно просто и не требует больших вложений.

- Конечно. Разрешения не нужны. Закатали землю асфальтом, сделали фермы, замуровали стены. Вот и все! В этом году они четко показали торговцам: мы [вы знаете, где] вас видели.

- И какова реакция трейдеров на это?

- Что я могу сделать? Я не могу с ним ругаться, потому что он мой клиент. Если вы не хотите продавать, не продавайте.

- Вы можете предложить больше денег.

- Нет. Если вы предложите больше денег, вам не повезет.

- Оказывается, это не ответ. Где взять объем в таком случае?

- Трейдеры в июне-июле прошлого года не подписывали контракты на октябрь-декабрь, потому что было непонятно, как поведут себя "колхозники". Цена уже выросла, но недостаточно для них. А как, по-вашему, подсчитывается урожай?

- По данным экономических отчетов, которые предоставляются в районные управления сельского хозяйства и Росстат.

- Зачем "колхознику" писать правду? Он заинтересован в чем угодно, только не в этом. Тот, кто получает субсидии, заинтересован в увеличении их количества. А кто не получает субсидии - наоборот, хочет сократить. Это как черный ящик - куда ни глянь, все непонятно.

- Вы хотите сказать, что в прошлом году не было собрано 120 миллионов тонн зерна?

- Я хочу сказать, что таможенные данные о том, сколько было экспортировано, точны. А то, что было собрано, можно оспорить. Я не доверяю производителям, от них невозможно добиться правды. Когда они говорят о хищениях, их цель - поднять цену: мол, мы бедные, несчастные, у нас мало зерна. Сумасшедшие люди!

- Тем не менее, вам больше негде покупать зерно. Поэтому вы должны либо "вычислить" этих производителей, либо конвертировать.

- Вы должны действовать в соответствии с обстоятельствами и, самое главное, не вступать с ними в личные отношения. Как только вы вошли, вы вошли.

- Почему?

- Потому что если мы станем друзьями, ты будешь хотеть от меня большего, чем от незнакомца, с которым только что познакомился.

- Никакой лирики, только бизнес?

- Называйте это как хотите. Наше законодательство не регулирует такие ситуации, когда вы заключили договор с "колхозником" на зерно, заплатили за него по 10 рублей за килограмм, а он говорит: "Я не хочу продавать вам по 10 рублей, потому что цена выросла на 2 рубля", и возвращает деньги. И что делать? Кто будет компенсировать? "Колхозника" нельзя судить, его защищают все - государство, местные власти. И личные отношения не спасают. Приходится ходить с ним пить водку, разговаривать, уговаривать, даже давать 500 рублей сверху. Это помогает, но отнимает много времени от вашего бизнеса и отвлекает от сил. Так вы становитесь мелким предпринимателем. Поэтому в каждом районе есть торговцы, которые окунают этих сумасшедших.

- Это то, с чем вы работаете?

- Да, потому что трейдер знает, как правильно с ними разговаривать, он крестный отец своих детей, он умеет убеждать, он дает деньги под урожай. Есть, конечно, крупные фермы, у которых мы покупаем напрямую. Но они всегда хотят премию за объем.

- А также за прозрачность и честность?

- Такого не бывает - обман есть везде. Вы можете прийти на элеватор, и крупный фермер вам скажет: У меня тут 10 000 тонн "четверки" [продовольственная пшеница четвертого класса - "Агроинвестор"], средний белок 11,7%, цена 10 000 рублей. Вы говорите - хорошо, мы везем ее [на экспорт] в Новороссийск. А там оказывается, что белок ниже - 11,2%. Вы ему говорите: "Вы продали 11,7% за 10 000 рублей". А он говорит: "Ничего не знаю, Новороссийский порт вас обманывает". И вы начинаете оценивать каждую машину, а тем временем курс доллара рос. Когда вы покупали зерно, это одно, а когда отгружали, это другое. И так все время. Поэтому все трейдеры, чтобы остаться на рынке, немного рискуют. В 2016 году многие купили зерно выше рынка, иначе они бы вообще ничего не купили.

- Но это тоже риск: возможно, цена не вырастет, а упадет. К тому же вам придется нести расходы на хранение.

- Вы когда-нибудь общались с банками? Они приходят, достают красивые брошюры и говорят: инвестируйте под 12% годовых. А я говорю: Мне не нужно 12%, могу я просто сделать вклад под 3%, гарантированный банком? Они говорят: нет, это невозможно. Так и здесь: приходят люди и показывают мне, что цена на зерно растет каждый год. Сначала оно стоило 10 000 руб/т, потом стало 11 000 руб/т. И они убеждают нас вложить деньги в закупку зерна.

- Неужели банки не заинтересованы в ваших вкладах под 3%?

- Нет, для них важны инвестиции. Потому что это лишает вас денег навсегда. Вы исчезаете как личность, как человек, как бизнесмен. В какой-то момент вы сделали деньги, и как только вы переходите в инвестиционный бизнес, банки ведут вас на поводке.

- И они зарабатывают на этом деньги?

- Они позволяют вам делать деньги на облигациях, на купонах. Но вы больше не бизнесмен. Зачем вам работать в бизнесе, что-то создавать, платить людям зарплату, рисковать и получать те же 5% годовых? В России сейчас доходность бизнеса уже не 50 и не 100 процентов годовых, она упала максимум до 10 процентов.

- Трейдер или любой бизнес?

- Маржа трейдера еще меньше. Маржа в $5 за тонну считается нормальной. Но вы все равно иногда получаете низкую прибыль или убытки, поэтому 5 долл. является идеальным вариантом.

- Какова была ваша средняя маржа в первой половине этого сезона?

- Этот сезон - самый сложный за последние двенадцать или тринадцать лет. Маржинальности практически нет. Обычно у нас июль-август-сентябрь кормили все остальные девять месяцев. В этот раз эти три месяца были обескровлены. Надеюсь, апрель-май нас подпитают.

- Разве не было сезонов, когда центр прибыли приходился на вторую половину сезона?

- Может быть, и так, но первые полугодия тоже были неплохими. Самые трудные половины с точки зрения прибыльности обычно приходятся на январь-июнь. Раньше модель была такой: в третьем квартале [календарного года] вы зарабатываете деньги, а в четвертом квартале, если и зарабатываете, то немного. В первом квартале у тебя возникает дефицит, ты покрываешь его за счет четвертого квартала, а во втором квартале выходишь в ноль. Такую бизнес-модель я считал классической и хорошей.

У меня есть еще одна формула для зернового бизнеса: когда урожай маленький, работы мало, а прибыль есть. Когда урожай большой, работы много, а прибыль в деньгах в лучшем случае одинакова. Чем больше урожай, тем меньше прибыль в процентах. Работы много, вы конкурируете со всеми остальными. А когда урожай маленький, ты покупаешь, ждешь две-три недели, получаешь большую маржу.

- Сколько зерна вы планируете продать в конце текущего сезона?

- У меня никогда нет таких планов.

- Но должны быть какие-то расчеты.

- Почему? Я уже говорил, что бизнес-расчеты - это для тех, кто хочет прийти в банк и быстро получить деньги. У меня нет расчетов, потому что бизнес непредсказуем. Ты не знаешь, какая будет маржа, какой будет курс доллара, как поведет себя "колхозник", какая будет погода. Например, с 15 октября до середины ноября был восточный ветер. Стояли и Ростов, и Азов. Вода упала до критического уровня, столько воды не уходило годами. И кто мог это предсказать? Кто мог мне сказать, что я не отгружу 400 000 тонн в октябре?

- Сколько они отгрузили?

- 180 000 т.

Маржа низкая, но деньги вперед

- В какие страны вы поставляете зерно в этом сезоне?

- Традиционно это были Турция и Египет. В Турции очень мощные переработчики, они делают муку из нашего зерна. И Египет, потому что там очень много людей. Но у Египта финансовые проблемы, поэтому бизнес с ними очень сложный. Мы поставляем продукцию в Юго-Восточную Азию.

- Есть ли традиционные покупатели в Юго-Восточной Азии?

- Нет. Если Египет и другие традиционные покупатели не берут его, тогда появляются нетрадиционные покупатели. Все дело в цене.

- Грузоперевозки в России очень дороги. У вас есть объяснение, почему?

- Нехватка кораблей. Заплатите $12 млн за небольшое судно - и дефицита не будет. Но при цене фрахта $10-15/т посчитайте экономику - и будет около минус 2% годовой прибыли.

- Отсюда такое бурное развитие экспорта на малой воде?

- Немного по-другому. Большие терминалы не справляются и держат высокую цену на перевалку. Поэтому рождается конкуренция. Если бы они установили цену на уровне $10/т, было бы меньше экспорта по малой воде.

- И почему такие терминалы не хотят работать с более низкой маржой, но с большими объемами?

- Каждый сам решает, сколько маржи ему нужно.

- Вы говорите, что этот сезон - самый сложный. А как насчет 2010 года, когда была засуха и зерновое эмбарго?

- Тогда все было проще: не было торговли, и мы платили только налоги на землю и имущество, плюс зарплату.

- Было ли эмбарго для вас неожиданностью?

- Да, это было неожиданно, ничто не предвещало беды. Где-то случаются плохие урожаи: саранча или что-то еще. Но на самом деле это была коммерческая история. Поскольку некоторые структуры продали много зерна за границу, убытки были ужасные, потому что цена выросла. Никто не мог выполнить контракты.

- И эти компании хотели сослаться на форс-мажорные обстоятельства?

- Вот на что они ссылались. На самом деле зерна было достаточно, урожай был не такой уж плохой, все было хорошо. В то время в Ростовской области был один из самых больших урожаев, около 8 миллионов тонн. То же самое было в Краснодаре, Ставрополе.

- Некоторые торговцы, в том числе крупные, не пережили сезон.

- Мы не выжили, потому что развивались по спирали, хотели очень быстро перескочить на другой уровень развития. Нельзя давать короткие деньги в долг под долгосрочные сельскохозяйственные проекты. Для меня это авантюризм. А я работаю очень просто: взял кредит под товар - отрабатываю товар. Если это нерентабельно, то получается убыток, но небольшой. Но общая тенденция - это все-таки прибыль, бизнес не должен приносить убытки.

- И как вы прошли через этот тяжелый сезон?

- Ни за что. Я пытался работать на внутреннем рынке. Пару раз я обжегся, потому что неплатежи внутри страны были очень высокими. Крупные компании, которые работали на внутреннем рынке, забирали у всех зерно и забывали платить деньги: таков российский рынок. У меня есть принцип: если я отдаю товар без денег, то теряю либо деньги, либо клиентов. А чаще всего и то, и другое. Потому что за невозврат денег в нашей стране не наказывают. Пока подашь в суд, выиграешь, получишь исполнительный лист, а потом будешь бегать за должником как идиот. Поэтому я предпочитаю делать наоборот: пусть небольшая маржа, но деньги вперед. Лучше заработать 10 копеек, чем планировать заработать рубль и не получить его вообще.

- Правильно говорят, что торговый бизнес - это не активы, а люди?

- Команда - это самое важное в торговом бизнесе. Когда вы подбираете правильных людей, вы создаете из них команду. Но если владелец не участвует в бизнесе, он не может контролировать людей и знать, говорят они правду или нет. Я общался с такими людьми: мне казалось, что они полные дураки, и от того, что они мне говорили, у меня кружилась голова. И я брал своего директора по производству и пересказывал все в цвете. А он говорил мне: "Нет, это не совсем то, что они говорят". Тогда я понял, что пока у тебя нет опыта, люди рассказывают тебе красивые истории, и ты им веришь.

- Значит, вы не можете отойти от дел и нанять управляющего директора в торговом бизнесе?

- Вы можете, так работают транснациональные компании. Некоторые трейдеры теряли миллионы долларов за год, их меняли, нанимали новых трейдеров. Но для этих компаний 100 миллионов долларов - это как комариный укус, а для нас - это все.

- И вы не совершаете убыточных сделок?

- Такие сделки тоже бывают, но я никогда не заключаю их, если с самого начала знаю, что они убыточны. Это зависит не от меня, а от обстоятельств. Сегодня, скажем, курс доллара 65 рублей, и вот я купил у "колхозника" зерно, исходя из этой цены, а курс упал, и ни с того ни с сего стал 62 руб/$. И что мне делать?

- Продавайте и продолжайте покупать. Вы все равно продадите товар, так что вам не придется сидеть и ждать, пока он снова станет стоить, исходя из 65 руб/$.

- Зерновой бизнес немного отличается от того, где вы покупаете товар и храните его. Вы покупаете его и платите проценты за хранение. Торговый бизнес всегда имеет небольшую маржу. Вы можете спекулировать на коротком горизонте, когда вы в тренде. Например, вы покупаете нефть. Транснациональные компании всегда чувствуют, что нефть будет расти в цене. Они загружают ее на 150 000-тонные топливные танкеры - и едут [продавать]. Через месяц они продали ее по прибытии и получили другую маржу. И в принципе они тоже работают на минимальной марже.

-Ошибка многих бизнесменов заключается в том, что они хотят получить высокую маржу на коротком промежутке времени.

- Да, вы можете получить его в момент, а потом потерять. Это как черное и красное в казино. И я выбираю работу, я не могу и не хочу играть в казино. Если я могу продать за рубль, я продам за рубль. Получится сто - продам за сто. Платят тысячу - я тоже не отказываюсь. Но я всегда работаю над тем, чтобы быть на рынке, участвовать в процессе, знать рынок, а покупатели знают тебя. Вы все равно получаете от этого дивиденды. В нашем бизнесе это, например, грузоперевозки. Ты готов получать дополнительные полдоллара за тонну за выполнение контрактов, а не только обещаний.

- А кто ваши конкуренты и что для вас значит конкуренция?

- Конкуренция - это когда вы покупаете за 10 000 рублей, а другие платят 10 100 или 10 200 рублей. Три года назад все говорили, что я покупаю дороже, чем все остальные, хотя я покупал как все. К тому же, как я уже сказал, я сделал цены открытыми.

- Как вы распространяли информацию?

- Сначала они разослали текстовое сообщение, затем открыли интернет-страницу с ценами.

- Как давно вы начали публично объявлять цену покупки?

- В 2011 году я начал экспериментировать, а в 2012-2013 годах в это уже все поверили. Плюс лаборатория была своя с первого дня работы, главное требование к ней - честность. Потому что для меня лаборатория - это как сердце: если там будут обманывать, то нельзя начинать бизнес. Сейчас руководителем лаборатории является все та же женщина, которую я принимала в 2004 году. Мне тогда показалось, что она честный и открытый человек, поэтому я уговаривал ее, проявляя все красноречие и обаяние.

- И окупилась ли эта стратегия в итоге?

- Это, по крайней мере, сделало мое предприятие открытым, прозрачным по качеству. За это время мы поймали много аферистов и мошенников, которых подкупили недобросовестные бизнесмены. Такие работники выявляются практически каждый год.

- И почему вы считали, что все делаете правильно?

- Когда ты работаешь десять лет и постоянно держишь свое слово, твоя репутация работает. "Колхозникам" всегда мало, они никогда вам не доверяют. Но трейдеры - это простые люди, которые действуют по опыту. Трейдер привозит зерно в транснациональную компанию, а она не платит, говоря, что он неправильно оформил документы, что результаты анализа не соответствуют действительности .

- А что вы сделали, чтобы ваши подрядчики поверили в эту честность?

- Он работал каждый день, год за годом. А потом он выстрелил.

- Является ли честность в ценообразовании и лабораторном анализе вашим единственным ноу-хау в общении с партнерами?

- Изначально многие производственные компании работали с менеджерами по закупкам. Но я пошел другим путем: никаких менеджеров, никакого общения и никаких испорченных деталей.

- Но менеджеры находят продавцов зерна, а вам нужно было, чтобы продавцы сами приходили к вам.

- Они пришли, потому что наша цена была высокой, выше, чем у всех остальных. В то время крупные компании зарабатывали $20/т, а я ставил цену на $5 выше, чем у них, и получал на $5 меньше. Потом все трейдеры начали снижать цены, их маржа снизилась с $20 до $5-10/т.

- Потому что на рынке много игроков?

- Потому что появился такой безумец, как я, непонятный для них. Кто-то видит во мне конкурента, кто-то - выскочку, у каждого свое мнение. Особенно представьте себе транснациональные компании: совет директоров сидит где-то очень далеко, а здесь работают менеджеры. И все у них было хорошо, им ничего не надо было делать: купили здесь, купили там, дали откат, и все хорошо. А потом появился я, и всем пришлось много работать. А работать никто не умеет, не то что не хочет. Поэтому некоторые люди относятся ко мне с уважением, а некоторые - скептически.

- И вы думаете, что для этого нет причин?

- В нашем бизнесе платежеспособность очень важна: вы можете установить высокую цену и забыть заплатить деньги, как это сделали многие наши концерны. А мы все равно платили.

- Не было ли соблазна не платить, ведь, по вашим словам, все так работают?

- Я очень осторожен и крайне обеспокоен репутацией компании. Я был бедным человеком, у меня были простые родители, я окончил военное училище, у меня не было никаких перспектив.

Как Ходыкин стал бизнесменом?

- Расскажите, как вы стали бизнесменом.

- Я был им с самого детства. В то время у моей бабушки был большой огород. Когда я приезжал к ней на каникулы, я поливал огород, а утром собирал помидоры и огурцы и вез их на тачке на рынок, где продавал. Деньги были копеечные, но мне нравилось что-то продавать и накапливать деньги.

- Вам нравится процесс или результат?

- Мне с самого начала не нравилось продавать в розницу, потому что покупатели все разные. Они могут вести себя неадекватно, могут оскорблять, а могут быть милыми. Столкнуться с покупателем один на один в розничной торговле очень сложно, но я прошел этот этап в десять лет. Однако результат этого труда мне понравился. Сначала я купил себе велосипед, потом собирал бутылки, сдавая по 10 копеек, и купил себе фотоаппарат.

- Как вы заработали свои первые деньги в качестве независимого человека?

- Когда я служил в армии, я продавал шампунь и мохеровые шарфы. В то время нам, как военнослужащим, выдавали зеленые продовольственные карточки. Мы с боевыми товарищами ездили впятером в Москву в район метро "Юго-Западная" и узнавали, в каком магазине есть товар. Мы занимали свою очередь, давали продавщицам деньги, улыбались им, покупали товар и продавали его прямо там, на ступеньках или в подземном переходе. Люди, проезжавшие с севера, тоже скупали все для перепродажи.

Что было бы со мной без армии, я не знаю. Я знаю многих бизнесменов, которые тоже окончили военное училище и отслужили в армии в то время [конец 1980-х - начало 1990-х годов - "Агроинвестор"] и потом чего-то добились.

- Когда вы решили заняться коммерческими объемами?

- Я их быстро нашел, когда отслужил в армии и вернулся в Ростов. Помню, что в "Военторге" продавались костюмы Puma, и мама моего товарища работала в этом магазине. Мой товарищ был не очень хорошим продавцом, поэтому я покупал костюмы у его мамы в "Военторге", шел на рынок и продавал их там. Все остальные продавали их в три раза дороже, а я - в два раза дороже, но за один день. К тому времени я понял, что нет смысла продавать дорого, но стоять неделю. Лучше делать объемы. Вскоре костюмы закончились, и мы стали ездить в Венгрию на пятнадцатиместном автобусе. Мы брали с собой дрели, бинокли, линзы, утюги, все, что можно было найти в магазинах. Венгры все это покупали, а мы на вырученные деньги брали сумки, обувь, спортивные костюмы, магнитофоны, видеомагнитофоны. Прибыль была большая: только я получал 100%, а все остальные - 300-400%.

- Вы не продавали продукты?

- Это большой и дешевый товар, так зачем везти его из Венгрии? И тогда передо мной встала задача приехать на автобусе, продать все за выходные, затем уехать в понедельник, чтобы вернуться и снова все продать в следующие выходные, уже в другом месте. Смысл был в том, что я не мог привезти много товара, поэтому мне нужно было купить дорогой товар и продать его с небольшой наценкой, но при этом получить прибыль.

- В какой момент вы поняли, что такая торговля не имеет перспектив и нужно инвестировать в производство?

- Все было хорошо, но денег становилось все больше и больше, и их нужно было куда-то девать. Потом к вам стали приходить люди и предлагать какую-то авантюру. Самое простое, что мне предлагали, - дать деньги под 25% годовых. Я, конечно, дал, хотя всегда боялся это делать. Потом я прогорел. Не зря говорят, что дураки учатся на своих ошибках.

Предприятия, кроме зерновых

- И все же, когда у вас были лишние деньги, что вы с ними делали?

- Я занялся финансовым бизнесом. Я открыл бизнес по потребительскому кредитованию. Банки тогда этим не занимались, а доходность была не менее 100% годовых. Мы заключали договоры с магазинами. Например, если это был магазин электроники, я предлагал покупателям деньги на покупку под проценты. Покупатель приходил, платил 30%, магазин переводил их мне, а я сам разбирался с остальным. Это было начало нулевых годов.

- И когда он перестал работать?

- Когда банки вышли на этот рынок. Раньше никто не кредитовал физических лиц, а тут все резко пришли, наняли менеджеров и поставили им задачу делать объемы. И если мы контролировали, кому мы даем кредит, то они работали со всеми подряд: наркоманами, убийцами... И мы стали неконкурентоспособными. Процентная ставка упала до 30-36%.

- Вы могли бы купить и банк.

- В чем польза? Мы купили Ростовский универсальный банк и получили новую проблему. Мы начали заниматься потребительским кредитованием, но когда банк дает всего 1-2 млн рублей прибыли в месяц, это неинтересно. А тут еще ЦБ ввел новое требование - увеличивать уставный капитал чуть ли не каждые три года. Вы зарабатываете 40 млн рублей в год, а должны внести 120 млн рублей. Остальное надо где-то украсть?

- Потом вы решили выйти из истории с банком?

- Да, я решил избавиться от этого ужаса. Никаких перспектив не было. У нас в стране нет уголовного наказания за невозврат денег. А мне нужно создать стопроцентный резерв, получить убыток, уменьшить уставный капитал...

- Кроме банка, у вас были и другие предприятия. Но они тоже, что называется, не пошли?

- Я занимался бизнесом по продаже запчастей для корейских автомобилей Hyundai и Kia. Такие бизнесы возникают, когда зерно остановилось, а люди сидят без дела, зарплату надо платить, расходы приходят ежесекундно. Казалось бы, ничего сложного нет - та же торговля. Но наше государство очень своеобразное, существует серая растаможка. Все с ней борются, но преодолеть не могут. И вы начинаете пробуксовывать.

- У вас все еще был цементный бизнес.

- Для меня любой бизнес очень прост. Выбираешь направление - например, цемент. Хорошо, давайте попробуем. Где вы покупаете цемент? В Турции. Мы продаем его в Россию. Кому? Вы не знаете кому, вы не знаете от кого. Вы покупаете у посредника, продаете посреднику, ничего не зарабатываете. Потом вы упрощаете доставку, ищете самую дешевую покупку, а потом самую дорогую продажу. Вы начинаете с нуля, без прибыли, и постепенно раздвигаете этот логистический коридор. Но для того чтобы расширить рынок, нужно, чтобы тебя на нем знали. Меня знали все турецкие фабрики, потому что я много покупал.

- То есть, у вас должен быть какой-то масштаб.

- Если поначалу каждый брокер или посредник имел с меня 1-2 доллара [за тонну цемента], то потом сами заводы давали мне скидки. Моя компания стала крупнейшим импортером в России. Есть американская мечта, но моя российская мечта - быть номером один, хотя бы в чем-то.

- Как сейчас с зерном.

- Да, как сейчас с зерном, а тогда получалось с цементом.

- Когда это было?

- Я начал в 2007 году. Конкуренция была здоровой и более простой, чем с запчастями. В 2009 году бизнес пошел на спад из-за кризиса. Спрос рухнул, ценники упали, и местные заводы перестали постоянно повышать цены.

- "На запчасти" - вы имеете в виду разборку краденых иномарок?

- В основном контрафакт, серый рынок, с которым борются и Kia, и Hyundai. В результате они разрешили импорт только нашей компании, потому что мы были практически единственными, кто импортировал легально.

- Вы с самого начала понимали, что рынок "серый" и могут быть такие риски?

- Да, но вы всегда думаете, что что-то должно измениться. Времена, когда запчасти привозили под видом тапочек, прошли. Сейчас играют с ценообразованием: занижают цены и т.д. А потом все цепляется друг за друга: если ты "по блату" ввез товар, значит, у тебя большая прибыль, от которой надо убежать, чтобы не показать. А потом эти товары продают на базаре за наличные. Моя стратегия была проста: ввозим легально, делаем небольшую наценку и продаем лично.

- За счет масштаба?

- Да. Я всегда говорю, что если любой бизнес будет давать мне $10 000 в месяц, я стану самодостаточным человеком. В итоге мы потратили немало сил на этот бизнес, но, согласитесь, ничего не вышло.

Путь к зерну

- Когда вы решили заняться зерновым бизнесом?

- Все происходило параллельно. Впервые я занялся зерновым бизнесом в 2003 году, когда случайно оказался на совещании, где обсуждался вопрос о покупке зернового терминала у "Разгуляя" или строительстве нового на выделенной поблизости земле. Американцы, которые были одной из сторон переговоров, не соглашались строить, поэтому они предложили мне купить землю. И я нашел инвесторов.

- Именно в этот момент вы увлеклись темой зерна?

- Нет, в то время это не прижилось. Мне просто предложили купить землю и построить на ней терминал. Я бы не стал брать землю, если бы ребята не хотели куда-то вложить деньги.

- Какие парни?

- Из Москвы. Когда я еще ездил в Турцию, я покупал у них валюту в Москве, и сложились дружеские отношения.

- А как они стали вашими спутниками?

- Они пытались запустить один из бизнесов в Ростове. Им нужен был местный партнер, и они предложили мне курировать этот бизнес. Я сказал им: "Я ничего об этом не знаю, но есть такая история, может, у нас получится? Я прилетел в Москву, и мы договорились, что тема интересная и что мы построим терминал.

- Вы сразу решили, что будете продавать свое зерно?

- Изначально терминал был построен для перевалки чужого зерна. И когда он был построен, мы попытались оказывать услуги сторонним компаниям - не только небольшим российским компаниям, но и крупным транснациональным корпорациям. И я понял, что это будет топтание на месте: в лучшем случае мы покроем все расходы, а денег получим мало. А в терминал было вложено много денег.

- Сколько это много?

- На сегодняшний день инвестировано 150 миллионов долларов или больше. Я не считаю.

- Не считаете свои собственные деньги?

- У меня другой подход: Я чувствую, выгоден бизнес или нет, я живу на своих ощущениях. Когда я просыпаюсь, у меня плохое настроение, значит, дела идут плохо. Если я просыпаюсь в хорошем настроении, значит, дела идут хорошо.

- Значит, вы человек настроения?

- Я бы так не сказал. Но бизнес влияет на мое настроение.

- Почему ваши партнеры впоследствии вышли из этого проекта?

- Когда в 2010 году был введен запрет на экспорт, мои партнеры решили, что это рискованно и мы должны от него избавиться. К тому времени мы как раз пришли к пониманию того, что осталось сделать всего один шаг, и мы окажемся в высшей лиге. Но партнеры сказали: "Они закрыли экспорт; мы должны уходить отсюда". Я договорился с Louis Dreyfus о продажах на всех уровнях, от Москвы до женевского офиса. Louis Dreyfus тогда хотел воспользоваться ситуацией на российском рынке и снизить цену на актив. Я только потом узнал, сколько на самом деле стоил терминал. Все это время я занимался бизнесом, а мои партнеры считали.

- И вас не устроила цена, предложенная Луи Дрейфусом?

- В то время мы инвестировали $31 млн, а Louis Dreyfus предложил за него $25 млн. Я предложил своим партнерам, у которых было 80% капитала, купить терминал. Я занимался бизнесом полностью самостоятельно: контракты, строительство, оперативное управление. А партнеры все контролировали, у них был прямой доступ ко всем бухгалтерским документам.

- Они решили покинуть компанию, и вы купили их акции. И на какие средства?

- Во-первых, 20% уже были моими. Затем, в 2010 году, я договорился с ними о небольшой рассрочке чуть меньше чем на год.

- Приходилось ли вам брать в долг?

- Да, немножко занял.

- О каких деньгах шла речь?

- 25 миллионов долларов и небольшая премия составляли стоимость всего бизнеса. И я заплатил за 80% от 25 миллионов долларов. Я понял, что у меня ничего не останется, если я продам свою долю. Так что если я получу свои 20% от 25 миллионов долларов, то это будет 5 миллионов долларов. Это не те деньги, с которыми можно прожить всю жизнь, ни в чем себе не отказывая. И самое главное - не было будущего. Если у ребят были другие бизнесы, я полностью отдавался им: Я строил бизнес, у меня были клиенты, было где продавать. Когда ты научился делать все, бросать не хочется.

- Был ли проведен какой-то аудит актива, анализ рынка, маркетинговые исследования, или это было просто эмоциональное решение?

- Мы до сих пор не занимаемся бизнес-проектами, это все выдумки. Вы не бизнесмены, поэтому не понимаете. Все на интуиции. Если вы будете пытаться делать бизнес-план, вы никогда не станете бизнесменом. Повезет или не повезет. Если ты много работаешь, не спишь, не ешь и тебе это надоело, то у тебя все получается, и люди к тебе тянутся. Я не считаю, я просто чувствую, есть прибыль или нет. Мне неинтересно считать. Моя голова все делает за меня, и я не понимаю, как она это делает. По крайней мере, ночью меня может осенить, и я могу проснуться и пойти работать. Я сажусь, беру лист бумаги, пишу, пишу, пишу, строю планы.

"Я завязал с зерновым бизнесом".

- Когда ты молод, так хорошо думать, когда ты делаешь короткие проекты и либо зарабатываешь, либо теряешь на них деньги. А сейчас у вас есть понимание того, что будет через пять лет, через пятнадцать?

- Это немного другое: ты становишься старше, и тебе уже не нужно зарабатывать столько денег, ты работаешь более стабильно. Молодые будут болеть за тебя, это нормально, а корпорации будут пытаться купить тебя или ждать, пока ты умрешь, чтобы купить тебя тогда.

- Значит, рано или поздно вы планируете продать свой бизнес?

- Либо дети испортят его, и он закроется, либо я продам его перед смертью. Больших перспектив нет.

- Вы не верите в передачу бизнеса детям?

- Так, как я отдаю себя бизнесу, мои дети не смогут.

- Готовы ли сами дети заниматься таким бизнесом?

- Они еще маленькие. В общем, все это сложно. Корпорации по всему миру захватывают, поглощают [частные активы]. В результате остальные будут платить больше, а зарабатывать меньше. Я говорю о простых фермерах, бабушках и дедушках - все они много переплачивают за счет того, что корпорации захватывают все и становятся монополиями.

- Чем бы вы хотели заниматься через 5-10 лет и далее? Может быть, вы вообще не будете заниматься зерновым бизнесом, а начнете какое-то другое дело?

- Думаю, с зерновым бизнесом я закончу. Может быть, появятся другие, но я не достигну этого уровня.

- Вы сказали, что крупные компании выживают мелкие. Есть ли у рынка такие намерения - потопить или купить Рифа?

- Они хотят купить, но дешево. Конкретных предложений пока нет: зачем покупать хорошо развитый бизнес? Надо сначала сделать его плохим, а потом покупать.

Новости по теме

Еще