Олегу Дерипаске, попавшему под санкции Минфина США, пришлось спешно выходить не только из крупных промышленных, но и сельскохозяйственных активов, в частности, агрохолдинга "Кубань". Сейчас его предприятия работают в составе ГК "Прогресс Агро" с новыми собственниками. Как санкции повлияли на бизнес, о влиянии экспортных пошлин на зерно, новых проектах и перспективах сельского хозяйства в целом рассказал президент - председатель совета директоров "Прогресс Агро" Андрей Олейник.

- Ранее группа "Прогресс Агро" называлась "Агрохолдинг Кубань", принадлежавший Олегу Дерипаске. Потребовалось ли переименование в связи с санкциями против бизнесмена?

- Это не переименование. "Прогресс Агро" - это совершенно новая группа компаний. В какой-то момент акционер решил продать бизнес группе из пяти физических лиц, информацию о которых можно найти в открытых источниках (в конце 2019 года вместо Олега Дерипаски владельцем головной компании агрохолдинга Кубани ООО "Агрокубань Ресурс" стало ООО "Генерация", принадлежащее в равных долях Виктору Константинову, Евгению Манахову, Александру Трифонову, Екатерине Медведевой и Надежде Чигиляевой).

Сейчас "Прогресс Агро" не имеет ничего общего с агрохолдингом "Кубань". В группу вошли предприятия, которые были в "Кубани" - растениеводческое и животноводческое предприятие "Рассвет", мясокомбинат "Южный", сахарный завод "Свобода". Часть предприятий - она в основном сервисная, не функциональная - не вошла. Также были добавлены другие активы.

- Была ли продажа бизнеса вызвана санкциями?

- Это была одна из причин. Агрохолдинг "Кубань" был первым в санкционном списке, если вы помните.

- Как санкции повлияли на бизнес?

- Для "Кубани" в то время практически все экспортные поставки были закрыты сразу. Мы работаем на импортной технике, нам нужны импортные запчасти, это тоже стало проблемой. Кроме того, осложнилась прямая закупка средств защиты и гербицидов.

- Вы подсчитали ущерб?

- Я не могу назвать вам цифру, но это очень значительная сумма.

- Существуют ли сейчас какие-либо риски для "Прогресс Агро"?

- Нет, их не может быть. Санкции были наложены на физическое лицо и аффилированные с ним компании.

- Имеют ли нынешние владельцы "Прогресс Агро" какое-либо отношение к Олегу Дерипаске? Являются ли они его друзьями, знакомыми, родственниками?

- Нет, они не имеют к этому никакого отношения. Это независимые бизнесмены с интересами в разных сферах, в том числе и в сельском хозяйстве.

- Как холдинговая компания завершает год?

- Это был очень сложный год. В первую очередь из-за погоды. Краснодарский край поймал все риски, какие только мог. Когда нужен был снег - снега не было, когда нужны были дожди - была засуха, а когда нужна была жара - шли дожди. Соответственно, мы немного провалились по урожайности.

Для пшеницы на разных полях было снижено от 5% до 10%, аналогично и для сахарной свеклы. В этом году по этой культуре мы собрали в среднем около 450 центнеров с гектара, тогда как всегда было от 550 до 680 центнеров с гектара. Плюс сахаристость в этом году ниже. Обычно мы выходим на объемы производства сахара, но за счет покупки сахарной свеклы. Второй момент - это экспортные квоты и пошлины. В этом году, во-первых, пошлины достаточно серьезно осложнили нам жизнь. В этой ситуации очень сложно планировать экспортные поставки, денежные потоки, особенно валютные.

- Каковы ваши финансовые результаты?

- В 2020 году наша выручка составила 11,5 млрд рублей, в 2021 году мы, вероятно, получим более 14 млрд рублей выручки. Годовая прибыль в 2020 году составила 1,8 млрд рублей, в первой половине этого года - 1,4 млрд рублей.

Но это также связано с ростом цен, хотя в целом маржа бизнеса снижается.

Например, сейчас мы закупаем минеральные удобрения на следующий год, и по некоторым позициям рост цен составляет 100% и более.

Да, крупные химические компании заморозили цены. Но они заморозили их на высоком уровне. Есть и другая проблема. Мы используем около 10 тысяч тонн аммиачных удобрений в год, сейчас купили 2,5 тысячи тонн. Больше в продаже нет. Нам обещают, что, может быть, в декабре вопрос как-то решится, но как - мы не понимаем.

- Что вызывает дефицит?

- Мы считаем, что основной причиной является высокий экспортный спрос. Химические компании гораздо больше заинтересованы в продажах за рубежом, чем на внутреннем рынке.

- Вы упомянули о негативном влиянии пошлин. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?

- Мы не входим в число крупнейших экспортеров, но экспортируем около 200 тысяч тонн собственной пшеницы в год - достаточно серьезная цифра. В себестоимости нашей продукции около 20%, а может и больше, приходится на закупку иностранной валюты. Цены на средства защиты растений, гербициды привязаны к доллару, а мы зависим от этой продукции. Крупные покупатели пшеницы планируют свою деятельность как минимум на несколько месяцев вперед, включая цену. И когда ты говоришь, что готов продавать по $300 в феврале, а пошлина поднимается с $60 до $70, приходится начинать переговоры заново. Все это очень сильно мешает.

- Но принимают ли клиенты новые цены?

- Не всегда.

- С кем вы в основном работаете за рубежом?

- Поскольку у нас нет собственной логистической компетенции, мы продаем на FOB Новороссийск, контрагенты - Турция, Ближний Восток, Африка.

- Но цены на пшеницу сейчас находятся на историческом максимуме и регулярно обновляют его. Разве это не сглаживает эффект от пошлин?

- Рост цен не был вызван введением пошлин. Последняя цена FOB составляла $316 за тонну, а теперь мы должны заплатить $60 от нее, в результате чего у нас остается только $256 за тонну.

- Уменьшился ли объем экспорта зерна из-за пошлин?

- Пока нет, но очень сильно в этом смысле беспокоит следующий год.

- Какие направления бизнеса в настоящее время являются основным источником дохода для "Прогресс Агро"?

- Наибольшую часть обеспечивает растениеводство, на втором месте - производство сахара. Семеноводство и животноводство находятся на третьем месте.

- Как фиксация цен на сахар повлияла на работу сахарного подразделения? Каких последствий вы ожидаете?

- Рентабельность торговли сахаром снизилась. Для всех культур, включая сахарную свеклу, себестоимость производства постоянно растет, и не потому, что мы делаем что-то плохое, а потому, что растут цены на удобрения, средства защиты растений, топливо. Плюс погодные трудности, проблемы с посевами. Себестоимость производства растет, цена ограничена, соответственно, маржа ниже, намного ниже.

С моей точки зрения, было бы правильно посмотреть на ситуацию на полке, потому что это тоже один из факторов роста цен. И второе: если мы заботимся о базовых продуктах, о малообеспеченных людях, давайте не ограничивать сельхозпроизводителей, а оказывать адресную помощь. Тогда мы, с одной стороны, сохраним развитие аграрного сектора, с другой - поможем потребителям.

- Как сейчас обстоят дела с оптовыми ценами на сахар и рентабельностью этого бизнеса?

- Цены и рентабельность не восстановились до уровня, который был до введения ограничений. Сейчас средняя цена составляет около 41 рубля за 1 кг. Раньше она составляла 46-47 рублей за 1 кг, и это были не самые плохие годы с точки зрения урожайности. В этом году опять не все так хорошо.

- Будете ли вы пересматривать программу развития сахарного подразделения в этом отношении?

- В предыдущие годы мы модернизировали сахарный завод и увеличили его мощность. Сейчас мы планируем более глубокую переработку, пытаемся понять, что делать с так называемыми хвостами. Это побочные продукты и отходы сахарного производства. Мы гранулируем целлюлозу и продаем ее на экспорт. Сейчас мы думаем о том, что делать с мелассой.

- Сделали ли вы что-нибудь с пошлинами на зерно? Может быть, уменьшить долю пшеницы в урожае?

- Мы этого не сделали. Но мы пытаемся перейти на несколько иные рынки. Если раньше мы экспортировали пшеницу, то сейчас мы начали проект и планируем перейти на экспорт муки, готового продукта. Почему Турция может покупать нашу пшеницу, делать из нее муку и экспортировать ее в Африку, а мы нет? Речь не идет о смене приоритетов в бизнесе. Но таким образом появляются новые направления, которые мы хотим создать и начать работать в 2022-2023 годах.

- Какие инвестиции потребуются для этого проекта? У вас уже есть мощности по переработке пшеницы, не так ли?

- Есть мощности по переработке зерна, но они очень маленькие. Сегодня мы получаем 100 тонн муки в день. Мы производим муку и продаем ее внутри Краснодарского края, а требования к качеству экспорта другие. Сейчас мы начали проектирование, и, надеюсь, в 2023 году запустим мукомольный завод с мощностью переработки 300 тонн продукции в сутки. Инвестиции составят более 2 млрд рублей.

- Понадобится ли нам собственная логистическая инфраструктура?

- Мы можем работать и через сторонние существующие терминалы, но для муки это контейнерные перевозки. Поэтому мы рассматриваем этот вариант или создание небольших упаковочных предприятий на другой стороне, уже имеющих доступ к рынку.

- На какие страны вы в первую очередь ориентируетесь?

- Мы смотрим на Юго-Восточную Азию, особенно на Вьетнам, мы смотрим на Африку, как и все остальные, мы смотрим на Китай.

Однако в КНР, как мне кажется, перспективы не очень радужные, потому что страна закрывается, и, судя по всему, это долгосрочная тенденция.

Они открывают границы и впускают импорт только в случае какого-то коллапса, а как только производство восстанавливается, импорт закрывается.

- Сейчас группа контролирует более 110 тысяч гектаров. Планируете ли вы расширять земельный банк? Рассматриваете ли вы какие-либо активы, которые сейчас продаются?

- Мы ищем, но таких активов на рынке не так много. На самом деле мы постоянно что-то покупаем. Если раньше можно было делать знаковые покупки - 5-20 тыс. га, то сейчас такого нет. Мы покупаем 300 га, 500 га, 1 тыс. га в наших районах.

- Это только Краснодарский край, другие регионы юга вас не очень интересуют?

- Не сказать, что мы в них не заинтересованы. Но мы считаем, что для создания экономически эффективного растениеводческого подразделения нам необходимо не менее 3 тысяч гектаров. Пока такого количества земли на рынке нет. Мы не стремимся быть самыми крупными, для нас гораздо важнее эффективность.

- Какова сейчас общая ситуация на рынке на юге России, насколько велика конкуренция с другими крупными агрохолдингами?

- Мы скорее работаем параллельно, нет жесткой конкуренции.

- Вы продаете мясо и молоко в основном на переработку или потребителям тоже?

- 80-85% молока мы продаем в качестве сырья для дальнейшей переработки крупным переработчикам на юге страны, а еще 15% идет на наш небольшой молочный завод. В какой-то момент, когда мы провели генетическое исследование стада, мы нашли и выделили коров, которые дают молоко с бета-казеином А2. И мы начали производить этот продукт под брендом "Моя станица", под которым у нас около 30 магазинов. Мы начали производить всю линейку молочных продуктов А2. Похожая картина и по мясу: сейчас 20% свинины идет в розницу - колбаса, фарш, сосиски и т.д. Мы планируем довести эту долю до 50%. Остальное мы продаем мясокомбинатам и мелкооптовым сетям.

- Вы не собираетесь масштабировать сеть магазинов "Моя станица"?

- Пока магазины будут работать в нашем домашнем регионе. В ближайшие пару лет мы планируем открыть около 15 магазинов на Кубани. Наша концепция - хороший, качественный продукт, который еще вчера рос в поле или работал на ферме. Этого можно добиться только за счет быстрой логистики. Эта модель хорошо работает только через нишевый магазин рядом с домом, куда потребитель придет за молоком, мясом, сахаром, выпечкой, которые, как он понимает, были произведены почти 20 минут назад.

- Вы заинтересованы в том, чтобы войти со своей продукцией в крупные сети?

- Мы работаем с крупными сетями, включая "Магнит" и "Пятерочку", на юге - в Краснодаре, Сочи и других городах. Им мы также поставляем продукцию под зонтичным брендом "Моя станица". Есть идеи создания других брендов для определенных категорий продукции.

- Снизилась ли рентабельность животноводства в связи с ростом затрат?

- Да. Основным фактором роста себестоимости продукции являются корма. В первую очередь на это повлияли погодные условия. Раньше мы собирали четыре урожая люцерны за сезон, а в этом году из-за жары едва получили два с половиной. Во-вторых, рост цен на импортные витаминные добавки, которые привязаны к курсу доллара.

- Трудно ли их купить или проблема заключается в росте цен на добавки?

- Цены выросли. По некоторым позициям были проблемы, но ситуация быстро меняется.

- Реализуете ли вы новые направления, новые проекты помимо экспорта муки?

- Мы занимаемся глубокой переработкой молока, прорабатываем варианты применения сыворотки. Мы добились хороших результатов в генетике и ускоренной селекции. Мы запустили молекулярную лабораторию, где можно проводить генетические тесты.

У нас очень крупный и прибыльный семенной бизнес. Прогресс Агро занимает 5-7% российского рынка семян кукурузы. В 2022 году мы выводим на рынок подсолнечник российской селекции, работаем с соей. В животноводстве мы развиваем технологии трансплантации эмбрионов. Это позволяет получать до десяти телят от одной высокопродуктивной молочной коровы голштинской породы, чего невозможно добиться традиционными методами осеменения.

Сейчас в целом мы отдаем приоритет всему, что связано с технологиями, в том числе наукоемким технологиям, таким как Интернет вещей, беспилотные летательные аппараты, спутниковый мониторинг и так далее.

- Некоторые отраслевые аналитики ожидают серьезного ухудшения состояния российского сельского хозяйства в будущем из-за регулирования экспорта зерна. Разделяете ли вы этот пессимизм?

- Я не большой пессимист, а скорее пессимистичный реалист. Я думаю, что это ударит по сельскому хозяйству. Причины не только в ограничительных мерах. Есть комбинация факторов. Понятно, что при постоянном росте издержек ограничительные меры оставят сельхозпроизводителю меньше свободных денег. Он будет выделять меньше денег на обновление основных фондов, на какие-то, скажем так, венчурные проекты.

Например, у агрария есть деньги, которые можно было бы использовать для нового проекта. Проект по разным причинам не получился, предприниматель рискнул, но потерял деньги. Это нормальная практика. Боюсь, что в нынешних условиях такого рода проекты прекратятся, потому что любая потеря для бизнеса будет очень болезненной.

Ситуация усугубляется проблемами, связанными с пандемией, которая нарушила все логистические цепочки. Если сейчас фермер хочет обновить свой парк техники и купить дюжину тракторов John Deere, срок поставки составит восемь месяцев. Другими словами, плати сейчас, а получишь в конце следующего года. До пандемии максимальный срок поставки составлял два месяца. Все это может не только остановить развитие сельского хозяйства, но и отбросить его назад.

Предприниматели могут решить: раз нет техники и денег, зачем производить качественную пшеницу?

Гораздо проще выращивать и продавать корма. Пессимизм есть, и риски такого рода реальны.

Группа компаний "Прогресс Агро"

Она существует с 2019 года. Объединяет около 20 предприятий Краснодарского края, штаб-квартира находится в Усть-Лабинске. В его активы входят 10 молочных ферм, два свинокомплекса общей мощностью более 70 тыс. голов, мясокомбинат мощностью 12 тыс. тонн в год, сахарный завод "Свобода", способный перерабатывать до 7 тыс. тонн сахарной свеклы в сутки, два элеватора общей мощностью хранения 150 тыс. тонн, три семенных завода, конный завод "Восход" и др. Общий земельный банк составляет 112 тыс. га. Консолидированная выручка группы в 2020 году - 11,5 млрд рублей. Ранее предприятия "Прогресс Агро" входили в кубанский агрохолдинг Олега Дерипаски. После того как в 2018 году в отношении предпринимателя были введены санкции Минфина США, он продал бизнес группе предпринимателей.

Новости по теме

Еще